Неточные совпадения
От него сильно несло табаком и водкой; на красных и
толстых его пальцах, почти закрытых рукавами архалука, виднелись серебряные и тульские
кольца.
Это какие-то странные огромные ниши, напоминавшие исторические каменные мешки, каковыми, вероятно, они и были, судя по необыкновенной толщине сводов с торчащими из них железными
толстыми полосами,
кольцами и крючьями. Эти пещеры занимались только особо почетными гостями.
Из потолка и стен в столовой торчали какие-то
толстые железные ржавые крючья и огромные железные
кольца.
В некоторых стенах этих вечно темных погребов были вделаны
толстые железные
кольца под впадинами, в половине которых выдавались каменные уступы.
Оставаясь почти целые дни один-одинешенек, он передумал и перемечтал обо всем; наконец, чтобы чем-нибудь себя занять, вздумал сочинять повесть и для этого сшил себе
толстую тетрадь и прямо на ней написал заглавие своему произведению: «Чугунное
кольцо».
Дорогой полог над кроватью был перетянут через
толстое золотое
кольцо, которое держал в лапах огромный вызолоченный орел.
В последний раз помню перед своими глазами плавные движения правой руки Аги с его
толстым серебряным перстнем на большом пальце.
Кольцо очень
толстое, в виде веревки, с поперечными золотыми насечками. Меня всегда интересовало, почему он носит
кольцо на большом пальце, но я, по обыкновению, не спрашивал его, а узнал через много времени, увидав стариков-горцев, носивших так же
кольца.
Иосаф стал у ней за плечами. Он видел при этом ее чудную сзади шейку, ее
толстую косу, едва уложенную в три
кольца, и, наконец, часть ее груди, гораздо более уже открывшейся, чем это было, когда она наклонялась перед ним за чаем.
Мы с ним выходили последними из уборной после представления, и вдруг откуда-то из-за кулис выскочил на сцену некто Альтшиллер… местный Ротшильд, еврей, этакий молодой, но уже
толстый, очень развязный, румяный мужчина, сладострастного вида, весь в
кольцах, цепях и брелоках. Он бросился к нам.
Внизу, у самого пола, в кирпич было вделано
толстое железное
кольцо, назначение которого для нас было ясно: к нему была некогда приделана короткая цепь…
Входит Дарьялов во фраке, в белом галстуке, белых перчатках, но по-прежнему чем-то раздосадованный и озабоченный. За ним идет Прихвоснев, лопоухий господин, с огромными ноздрями, в пестром платье, с золотой
толстой цепочкой, с перстнями,
кольцами.
Он растерянно повернулся, вышел на балкон. Над морем стоял месяц, широко окруженный зловещим зеленовато-синим
кольцом. По чистому небу были рассеяны маленькие, плотные и
толстые тучки, как будто черные комки. Ордынцев постоял, вернулся в комнату, сел на диван. За дверью было тихо. Он с тревогою думал: что она делает? И не знал, что предпринять. И чуждыми, глупо-ненужными казались ему сложенные на столе папки с его работами.
За матерью шел сын, такого же сложения, жирный, уже обрюзглый, с женским складом туловища, одетый в обтяжку; белокурая и курчавая голова его сидела на
толстой белой шее, точно вставленной в высокий воротник. Он носил шершавые усики и маленькие бакенбарды. На пухлых руках, без перчаток, было множество
колец. На вид ему могло быть от двадцати до тридцати лет. Бескровная белизна лица носила в себе что-то тайно-порочное, и глаза, зеленоватые и круглые, дышали особого рода дерзостью.
Вскочили, смеясь и остря. На пне, с листом бумаги и карандашом в руках, сидел Черновалов, подле него Бася и
толстый из райкома. По обе стороны Черновалова, лицом к противнику, расселись сражающиеся взводы. Во главе первого сидел Оська, во главе второго — Лелька. Вокруг
кольцом теснилась публика.
Кроме того, на дворе были разные строения: часовни, амбары с запасным хлебом, кладовые с железными дверями, а подвалы, темные особые светлицы, вышки, мыльни, голубятни,
толстые необхватные столбы с блиставшими на них медными
кольцами, в которые застольные гости хозяев вдевали удила своих коней.
Кроме того, на дворе были разные строения: часовни, амбары с запасным хлебом, кладовые с железными дверями и подвалы, теплые особые светлицы, вышки, мыльни, голубятни,
толстые необхватные столбы с блестевшими на них медными
кольцами, в которые застольные гости хозяев вдевали удила своих коней.
Павел понимал это и со смутным страхом глядел на спокойно блестевшее пенсне, на обручальное
кольцо на
толстом пальце, на покачивающуюся ногу в блестящем сапоге.